-

Торопливо подхожу к нижнему боковому входу Суда по тяжким преступлениям в назначенное время – 10.30. У входа стоит небольшая очередь в полдесятка человек, но знакомых среди нее нет. Значит, очередь на другой процесс.

Солдат Внутренних войск МВД, стоящий в открытых дверях, отходит в сторону, давая мне пройти – значит, журналисты, друзья и родные Расула Джафарова уже прошли в зал. Сдаю телефон у дверей зала, на этот раз меня не обыскивают. Не успеваю раздеться, как входят судьи, все встают.

Судебный секретарь докладывает председательствующему Эльдару Исмаилову о свидетелях, которые ждут в коридоре, и потерпевших, которые находятся в зале суда. Первым судья вызывает потерпевшего Джахангира Ахмедова.

ПОТЕРПЕВШИЙ АХМЕДОВ

Потерпевший Ахмедов, родившийся в Дашкесане в 1962 году, человек с незапоминающимся лицом и густыми волосами цвета перца с солью. Он работает в торговом центре, и имеет, кроме своего жилья, двухкомнатную квартиру, которую сдает в наем. Эта квартира и привела его суд…

- В чем именно вы пострадали? - спрашивает у него государственный обвинитель Мубариз Мирили.

- Мы заключили договор, и я сдавал квартиру Расулу Джафарову, – говорит потерпевший, - голос у него тихий, и не просто хриплый, а очень хриплый, так что нам, журналистам, и другим сидящим в зале, почти ничего не слышно. Председательствующий делает ему замечание:

- Я сижу рядом с вами, и то ничего не слышу. Представьте, как вас слышно в последних рядах этого зала.

Дж.Ахмедов что-то отвечает судье и продолжает свои показания, но его по-прежнему не слышно. Когда он заканчивает, судья спрашивает, есть ли у адвокатов вопросы, на что защитник Расула Джафарова, адвокат Фариз Намазлы отвечает «Есть» и начинает допрос потерпевшего:

- Сколько вы получали денег за аренду квартиры? Кто вам приносил деньги?

- Моя жена, - отвечает потерпевший, сумма не слышна.

Фариз Намазлы спрашивает у потерпевшего, объявили ли ему, что он допрашивается в качестве потерпевшего. Джахангир Ахмедов не понимает вопроса, и судья объясняет ему слегка перефразировав вопрос, что именно хочет узнать защитник:

- Защитник спрашивает, объяснили ли вам во время следствия, что вы допрашиваетесь в качестве потерпевшего?

Потерпевший что-то отвечает, ничего не слышно и некоторое время судья, государственный обвинитель и адвокаты обсуждают голос потерпевшего и слышимость в задних рядах зала.

- Вам нанесен ущерб 933 маната? - спрашивает судья, - а на какую сумму вы договаривались по документам и на деле?

Потерпевший говорит, что получал только те суммы, которые приносила ему его жена, утверждая, что он получал 155 манатов раз в месяц.

- А может, вы не в курсе того, на какую сумму договаривалась ваша жена? Может жена договорилась сама, и они пришли к соглашению? - задает вопрос прокурор, и зал разражается смехом.

Государственный обвинитель просит, чтобы ему передали уголовное дело и зачитывает показания потерпевшего :

- «Я торгую спорттоварами в торговом центре «Садарак», а также сдаю двухкомнатную квартиру. Я договорился сдать квартиру молодой женщине по имени Гюнай Исмаилова. Гюнай приносила и отдавала деньги моей жене Нушабе. Я не знаю человека по имени Расул Джафаров. Я в первый раз вижу представленные мне ордеры. Подпись на представленных мне ордерах не моя, а на одном ордере написаны только мои фамилия и имя, а подписи нет. Суммы, написанные в этих документах, я никогда не получал. В деятельности организации Расула Джафарова я никогда не участвовал. Я хочу, чтобы нанесший мне ущерб Расул Джафаров был наказан!».

- Вы подтверждаете свои показания? - спрашивает гособвинитель.

Потерпевший отвечает утвердительно. Очередь задавать вопросы переходит к адвокату.

- В чем заключается ваш ущерб?

Прокурор протестует против такой постановки вопроса. Он и адвокат спорят. Но ничего не слышно. Наконец, спор заканчивается, выяснилось, что все деньги потерпевший получил:

- Давайте уясним, - говорит Алибаба Рзаев, тоже адвокат обвиняемого Расула Джафарова, - вы получали деньги? Вы признаете, что материального ущерба вам не нанесли, все деньги вы получили. Так в чем же заключается ваш ущерб?

Прокурор протестует против такой постановки вопроса, заявив, что это наводящий вопрос. Судья вмешивается в дискуссию между прокурором и защитником и поясняет, что потерпевшему не понравилось его подпись под документом, который он не подписывал, это и есть его моральный ущерб.

- А вам бы понравился, - спрашивает прокурор у адвоката, - вы обязательно хотите, чтобы потерпевший произнес слова «моральный ущерб»? Может, он и слова такого не знает «моральный ущерб»?

МЫСЛИ ВСЛУХ

Ответа не слышу, однако на кончике языка у меня вертится вопрос. Если человек не знает, что такое моральный ущерб, то как может говорить о том, что потерпел его? Или все же может? И даже может пойти из-за этого в прокуратуру жаловаться?

«ПОТЕРПЕВШИМ Я НЕ ЯВЛЯЮСЬ»

Председательствующий объявляет перерыв на 2 минуты. После перерыва председательствующий вызывает для дачи показаний второго потерпевшего - Ниджата Имранлы, худощавого молодого человека с бледным лицом, опушенным короткой бородкой. Н.Имранлы с самого начала заявляет:

- Я должен заявить, что прокуратура представила меня потерпевшим, хотя потерпевшим я не являюсь. Поэтому я заявляю об этом здесь устно, а также прошу суд принять мои письменные показания.

Затем он подходит к столу и кладет перед судьей свое заявление.

- Вы сотрудничали с организацией Расула Джафарова? – спрашивает государственный обвинитель.

- Да.

- В чем был ваш интерес?

- Я получал плату за свои сценарии.

- В проекте Art for Democracy?

- Да.

- А этот сценарий у вас остался?

- Нет.

- Почему?

- А я не храню свои сценарии. Какой смысл? Их у меня много.

- А если понадобится?

- Я храню только те, которые могут мне понадобиться.

- Как вы оформляли свои отношения с Джафаром?

- Договором.

- Документы приносили вам?

- Да.

- Подписи на документах ваши?

- Мою подпись вообще трудно подделать, практически невозможно, учитывая, что я левша. За полученные мною деньги за всю проделанную мною работу я выдавал приходный ордер, - говорит Ниджат Имранлы, и сам задает вопрос, - Почему меня представляют потерпевшим? Спрашиваю и у вас, как сотрудника прокуратуры, с какой целью это сделано? Это очень интересует меня.

Слышно далеко не все в этой беседе государственного обвинителя с потерпевшим. Голос у потерпевшего Ниджата Имранлы звучит громко и требовательно, как у обвинителя, а голос государственного обвинителя еле различим.

Вопрос задает судья:

- Значит вам не нанесли ущерба?

- Нет, не нанесли.

- В ваших показаниях есть противоречия.

- Нет, никаких противоречий нет!

Гособвинитель просит уголовное дело и зачитывает отрывки из него его.

- Вот, здесь написано, что вы говорите: «Мне нанесен ущерб». Далее: «При даче показаний на меня давление не оказывали. Все написанное здесь я написал собственноручно и без принуждения». Почему же у вас тут написано так?

Ниджат Имранов:

- Меня допрашивали 7 часов! И еще я там стоял и ждал! Учитывая, что у меня проблемы со здоровьем, я подписал бы и не то.

Задает вопрос судья:

- Но тогда почему вы так написали, что на вас не оказывали никакого давления?

- Я же говорю вам, что меня держали долго, а у меня масса проблем, в том числе со здоровьем, - громко добавляет раздраженным тоном Ниджат Имранлы, и неожиданно переходит на русский, - мне было не до этого!

СВИДЕТЕЛЬНИЦА ИСМАИЛОВА

Председательствующий вызывает свидетельницу Гюнай Исмаилову. Она приносит клятву свидетеля, подписывает его и дает свои свободные показания по проекту, в котором работала 6 месяцев. Государственный обвинитель задает ей ряд вопросов:

- В чем заключался проект? В чем заключалась ваша работа по проекту? Как вы были приняты на работу?

Затем очередь задавать вопросы свидетельнице переходит к адвокату обвиняемого Расула Джафарова. Гюнай Исмаилова в ответ на его вопросы говорит:

- Я сняла эту квартиру за 250 манатов, чтобы жить там с сестрой. Плату за квартиру присылал на отец. Затем в нашей семье возникли материальные трудности, отец перестал помогать, как раньше, стало трудно платить за аренду. Я договорилась с Расулом, что они могут использовать мою квартиру, как офис, так как я прихожу домой к 9 вечера, только ночевать, сестра тоже. Расул согласился. Согласилась и Нушаба ханум. Когда мы встретились и сказали ей об этом, об оформлении договора, она сказала, что муж всегда занят, работает с утра до вечера, у него нет времени встретиться с нами. Тогда я передала договор Нушабе ханум, чтобы она передала его мужу для подписи, и она принесла уже подписанный договор.

Государственный обвинитель:

- Какая сумма была указана в договоре?

- 250 манатов.

- Как вы передавали деньги за аренду квартиры владельцу?

- Я никогда не видела мужа Нушабы ханум, всегда передавала деньги только ей.

Судья:

- Вы жили там и после 6 месяцев аренды под офис по проекту?

- Да, 9 месяцев.

- И сколько платили?

- Снова 250 манатов.

СВИДЕТЕЛЬ АЗЕР ГАСЫМОВ

Председательствующий снова объявляет двухминутный перерыв. После перерыва судья вызывает свидетеля Азера Гасымова. Ему задается традиционный вопрос:

- Знаете ли вы обвиняемого? Есть ли у вас враждебное отношение к нему?

Азер Гасымов, который известен тем, что осужден условно по делу известного эксперта по выборам Анара Мамедли, отвечает со свойственным ему юмором:

- Знаю. Пока враждебного отношения нет.

По залу прокатывается смешок.

Азер Гасымов отвечает коротко, уверенно, спокойно.

- Меня спрашивали об этом на следствии. Я заключил с ним договор и работал.

- Вы сотрудничали с ним только по одному проекту?

- Да.

- Сколько вы получили всего денег?

- Я сказал 1700 манатов. В действительности это было 1 720.

СВИДЕТЕЛЬ ЭЛЬНУР МАМЕДОВ

Судья вызывает следующего свидетеля – Эльнура Мамедова, 1984 года рождения, который заинтересовал следствие и суд и тем, что его организация была финансовым оператором обвиняемого Расула Джафарова, то есть была оформлена, как организация-получатель средств от доноров, выданные суммы переводились на ее счет. Э.Мамедов говорит:

- Знаю Расула приблизительно 10 лет, отношения хорошие. Он пригласил меня я согласился потому, что знаю его как порядочного и законопослушнаго человека. Проект начался с опозданием, примерно в июне-июле.

- Когда создана ваша организация, как она называется?

- Создана и прошла регистрацию 28 мая 2007 года. Создавал ее не я, поэтому поменял название.

- Для получения гранта использовали вашу организацию, ее имя?

- Нет, не для получения. Нужна была организация уже для реализации проекта, которая прошла регистрацию, вроде нашей. После заключения договора мы представили его в Министерство юстиции с моей подписью.

- Какова была сумма гранта?

- 46 000 долларов.

- Вы участвовали в тратах?

- Нет, но все документы проходили и через меня

- Вы лично сами получали гранты?

Ответ свидетеля не слышен.

- Были ли к вам и другие обращения, аналогичного характера?

- Да, были, но я давал согласие далеко не всем.

Председательствующий на суде:

- Вас не заинтересовал вопрос, почему для оформления этого проекта обратились именно к вам?

Эльнур Мамедов:

- Это было требование донорской организации.

- У вас была выгода, какие-то доходы с этого проекта?

- Да, я получал зарплату в размере 500-550 долларов в качестве помощника координатора проекта.

- В течение 6 месяцев?

- Да.

- На что были потрачены и как были оформлены средства?

- Не помню, кажется….

Он отвечает непонятно.

- Спасибо, можете идти.

СВИДЕТЕЛЬНИЦА ТАТЬЯНА КРЮЧКИНА

Председательствующий на суде вызывает Татьяну Крючкину, добавив, что она добровольный свидетель, сама добровольно захотела дать показания в суде.

Т.Крючкина отвечает на вопросы о себе - годе и месте рождения, а про родной для нее язык говорит - русский, хотя она свободно владеет азербайджанским тоже. Председательствующий говорит ей:

- Жаль, но нам придется отложить ваши показания на следующий раз, потому что наш переводчик сегодня не вышел на работу по болезни.

Свидетельница Крючкина:

- Мне не надо переводчика, я буду отвечать на азербайджанском.

Судья:

- Вам не надо, а суду надо!

В зале слышен смех. Председательствующий на суде объявляет судебное заседание закрытым и назначает очередное заседание на 5 марта.

^{_{Продолжение следует.}}