В Израиле 10 июня проходят выборы президента. Хотя главу государства избирают парламентарии, а их в Израиле всего 120, никто не может не только предсказать победителя, но и назвать имена тех, кто выйдет во второй тур: избранный президент должен набрать большинство голосов депутатов, что при наличии пяти кандидатов в первом туре представляется нереальным.
 
Президент в Израиле, как и, например, в Германии, не является полноправным руководителем страны. Он не возглавляет ни законодательную, ни исполнительную ветви власти. Но роль президента как объединяющего символа весьма велика. С практической точки зрения именно президент в парламентской республике, которой является Израиль, принимает одно из важнейших политических решений – кому поручить формирование правительства после всеобщих выборов. В 2009 году, когда две ведущие на тот момент партии финишировали на выборах с разницей всего в один мандат, именно от президента Шимона Переса зависело, возглавит ли правительство Биньямин Нетаньяху, чей блок "Ликуд" ("Единство") получил 27 мест в парламенте, или же Ципи Ливни, лидер партии "Кадима" ("Вперед"), получившей 28 депутатских кресел. Перес пришел к выводу, что хотя у партии Нетаньяху было одним мандатом меньше, именно этот политик имеет бóльшие шансы сформировать жизнеспособное эффективное правительство.


  На парламентских выборах 2013 года преимущество блока "Ликуд – Бейтейну" ("Наш дом – Ликуд") во главе с Нетаньяху было уже настолько очевидным, что поручение президента лидеру этого блока сформировать правительство было чисто символическим. Президент в Израиле избирается на семь лет (без права переизбрания на этот пост), а парламентские выборы в стране проходят раз в четыре года (и почти всегда устраиваются досрочно в связи с внутриполитическими кризисами). Исходя из этого очевидно, что новоизбранный президент будет как минимум дважды принимать решение о том, кому поручить формирование правительства, а потому ответственность, которая окажется на его плечах, весьма велика.

  В прошлые годы президентами Израиля были люди как разной степени известности в стране и за рубежом, так и разной степени активности на своем посту. Первый президент Хаим Вейцман на протяжении более чем двадцати лет возглавлял Всемирную сионистскую организацию, которая фактически была "правительством в изгнании" еврейского "государства в пути". Ученый-химик, кстати, всю жизнь разговаривавший и переписывавшийся с женой по-русски, пользовался огромным авторитетом как в Израиле, так и за его пределами. В 1993–2000 годах президентом Израиля был его племянник Эзер Вейцман, до этого сделавший впечатляющую военную карьеру, которая завершилась постом министра обороны в правительстве Менахема Бегина. Президентами Израиля были историки Ицхак Бен-Цви и Залман Шазар (который должен был занять пост посла Израиля в СССР, но не был принят советской стороной), ученый-химик Эфраим Кацир, ближайший соратник Давида Бен-Гуриона и продолжатель его пути Ицхак Навон, видный государственный деятель, дипломат и автор ряда книг по истории Израиля Хаим Герцог.
 
Но только уходящий в отставку нынешний президент Шимон Перес был человеком, который мог разговаривать с руководителями крупнейших держав мира как минимум на равных. Когда Шимон Перес был впервые избран депутатом Кнессета, ни Барак Обама, ни Дэвид Кэмерон, ни Дмитрий Медведев еще не родились. Перес – с одной стороны, один из создателей израильской атомной программы, с другой – архитектор мирных соглашений с палестинцами в Осло, за что был удостоен Нобелевской премии мира. В эпоху, когда Черчилль, Аденауэр и де Голль воспринимаются как далекие легенды из прошлого, во главе Израиля стоит президент сравнимого с ними масштаба личности. В прошлом году на праздновании своего 90‑летия Шимон Перес собрал в Израиле впечатляющий круг гостей – от Билла Клинтона до Барбары Стрейзанд. При этом Перес проиграл больше выборов, чем кто бы то ни было за всю историю Израиля, в том числе президентские выборы 2000 года, когда за него голосовали 57 депутатов, тогда как за Моше Кацава – 63.


  Президентство Кацава было, в общем, сравнительно бесцветным, но закончилось грандиозным скандалом: президент был обвинен в сексуальном насилии, вынужден досрочно прекратить исполнение своих полномочий, а затем был предан суду и приговорен к длительному сроку тюремного заключения. Две поданные его адвокатами апелляции были последовательно отклонены Верховным судом. О том, что восьмой президент Израиля и ныне находится в тюрьме, не могут не помнить депутаты Кнессета, многие из которых (включая и нынешнего главу правительства) голосовали за его избрание четырнадцать лет назад. Учитывая, что менее месяца назад к тюремному заключению по обвинению в коррупции был приговорен бывший премьер-министр Эхуд Ольмерт, для Израиля особенно важно выбрать президентом человека, сомнений в моральной чистоплотности которого не будет.

  Под знаком именно этих сомнений прошла вся предвыборная кампания. Вначале считалось, что на пост президента будет выдвинут министр энергетики, водоснабжения и национальных инфраструктур Сильван Шалом, в разное время возглавлявший министерства финансов и иностранных дел. Несмотря на свой сравнительно молодой возраст (55 лет), он считается одним из самых опытных политиков страны. Но тут появилась анонимная жалоба о якобы имевших место много лет назад сексуальных домогательствах с его стороны по отношению к одной из работавших под его началом женщин. Полиция и прокуратура расследовали и закрыли дело за недостатком улик и истечением срока давности, но из президентской гонки Шалом выбыл. За три дня до выборов, в субботу, вынужденно снял свою кандидатуру Биньямин Бен-Элиэзер, один из самых опытных израильских военачальников и политиков, возглавлявший в разное время министерства обороны, строительства, промышленности и торговли, обвиненный в получении подозрительных платежей в сотни тысяч долларов от израильского бизнесмена, выходца из Грузии Авраама Наникошвили, имеющего многочисленные интересы в энергетической сфере. В результате самоотвода Бен-Элиэзера Партия труда впервые за всю историю страны оказалась без своего кандидата на президентских выборах.


  Впрочем, по-настоящему "своего" кандидата нет ни у одной из ведущих израильских партий. Хотя бывший спикер парламента Реувен Ривлин, имеющий, как считается, наибольшие шансы на избрание, много лет является депутатом от "Ликуда", возглавляющий этот блок премьер-министр Нетаньяху приложил значительные усилия к тому, чтобы Ривлин не был избран. Дело дошло до того, что 28 мая – в последний день, когда можно было вносить кандидатуры для выдвижения на пост президента, – Нетаньяху рассматривал возможность срочного предоставления израильского гражданства лауреату Нобелевской премии мира Эли Визелю, с тем, чтобы тут же выдвинуть его на президентский пост в стране, где Визель никогда не жил. До этого приближенные премьера рассматривали самые разные кандидатуры на президентский пост, в том числе бывшего советского диссидента, ныне главы Еврейского агентства Натана Щаранского, но по ряду причин ни одна из этих инициатив не получила развития.

  ​В итоге, кроме Реувена Ривлина, на президентский пост баллотируются еще четыре человека, ни один из которых не связан с правящей партией: бывшая спикер парламента Далия Ицик; судья Верховного суда в отставке Далия Дорнер, ныне – президент Союза журналистов Израиля; бывший казначей Еврейского агентства и многолетний министр Меир Шитрит и лауреат Нобелевской премии по химии профессор Дан Шехтман. Такого количества кандидатов на президентский пост не было никогда, и никогда прежде голосование депутатов не было независимым от решений партийных органов: в этот раз практически все партии решили предоставить своим депутатам право на свободу голосования.
 
Все это превратило выборы десятого президента Израиля в кампанию с непредсказуемым результатом, которая, однако, свидетельствует о зрелости израильской демократии. Да, результаты выборов президента Израиля куда сложнее спрогнозировать, чем итоги выборов главы государства в Египте, Сирии или России; но, пожалуй, мало что так радует, как это. Как говорила основательница израильского Движения за гражданские права Шуламит Алони, "в обществе должно быть всеобщее согласие только о том, что всеобщего согласия быть не должно".

Радио Свобода