Я выиграл конкурс и получил грант на производство фильма от азербайджанского представительства International Organization for Migration - Международной организации по миграции. Одно из направлений работы IOM, как сокращенно именуется эта организация – борьба против незаконной и насильственной миграции, и в дальнейшем, как следствие, сексуальной эксплуатации женщин и детей, или попросту говоря, принуждения к проституции. Поэтому я должен был сделать фильм-предупреждение для женщин, не имеющих высокую квалификацию, однако желающих найти высокооплачиваемую работу за рубежом. Мы сидели в уютной комнате на втором этаже здания в Ичери шехер, где располагается офис IOM.

- Если я правильно вас понял, это должен быть фильм, который будет предупреждать женщин об опасности поиска работы за рубежом?
- Не только. Этот фильм должен формировать общественное мнение
о необходимости принятия специальных мер для борьбы с траффикингом. Это фильм и для тех, кто принимает решения.

Героиней фильма мы с режиссером решили выбрать женщину, подвергавшуюся траффикингу, этому бесчеловечному явлению, которые газеты и телевидение пышно именуют «торговлей живым товаром» и «рабством двадцать первого века». Чтобы найти нашу героиню, нам пришлось долго искать среди женщин, жертв траффикинга. Естественно, искали и переговоры вели не только мы сами, но и через посредников, журналисток и сотрудниц общественных организаций. Среди жертв траффикинга были настоящие и бывшие проститутки, безработные или преуспевающие в своей профессии продавщицы, парикмахерши, портнихи и даже учительницы, очень молодые девушки и замужние женщины постарше. Пришлось услышать и узнать немало человеческого несчастья и горя, боли и грязи. Естественно, они, как правило, не хотели говорить о своем прошлом.

- Я не хотела этого. Они обманом вывезли меня и продали в публичный дом.
- Вы могли обратиться в полицию, в другие органы власти?
- Паспорта у нас отобрали с самого начала. Под предлогом трудоустройства. А без паспорта там сразу тюрьма. И вообще, он сказал - отсюда у тебя две дороги - либо в публичный дом, либо на кладбище. Мне еще повезло, я вернулась.

Наконец, мы нашли героиню. Это была красивая тридцатилетняя женщина, которая ездила в Эмираты, чтобы устроиться официанткой по линии одного из бакинских бюро трудоустройства, а ее принудили там к проституции. Мы, то есть я и сотрудницы общественных организаций долго уговаривали ее дать интервью для нашего фильма.

- Расскажете, пожалуйста, свою историю перед камерой, как рассказали нам.
- Что вы? Никогда. Мне жить в этом городе. У меня столько родственников и знакомых.
- Ваше лицо не будет видно. Это нужно, чтобы предостеречь, уберечь других от такой судьбы. Помогите им своим рассказом.
- Нет, нет, ни за что.

Наконец, она согласилась, естественно, при условии, что ее лицо не будет показано, голос изменен. Сыграли здесь роль и мои долгие уговоры о необходимости такого рассказа, и наверное, деньги, которые мы ей обещали в качестве гонорара за интервью. Наконец, после шести редакций заказчик утвердил сценарий, был разработан режиссерский план съемок и мы приступили к собственно съемкам.

По сценарию фильма нужно было снять одну из местных общественных организаций по оказанию юридической помощи мигрантам, процесс их работы. Съемочная группа, то есть режиссер, оператор и я приехали за десять минут до назначенного времени. Руководитель организации задерживался. Рагим и Расим, режиссер и оператор, осматривали помещение, выбирали место для съемки, разматывали провода осветительных приборов.

Пока они готовились, я залез в книжный шкаф и вытащил большую иллюстрированную книгу о траффикинге в Африке и Азии. Рыться в книгах и книжных шкафах – моя давняя страсть, с детства. По-моему, именно книгочийство привело меня от математики, тихой и спокойной научной карьеры в академическом институте к владению пером, а через него в гущу жизни, к прозе, журналистике и телевидению, где о тишине и спокойствии остается только мечтать. Но я отвлекся. Текст был на английском, в котором я, мягко говоря, далек от совершенства, поэтому я листал книгу, рассматривая иллюстрации. Их было много – фотографии, сделанные любителями, фотографами-ремесленниками и, наконец, профессионалами, настоящими мастерами своего дела. Со страниц книги выглядывал оказавшийся неожиданно большим уродливый мир продажного секса, обмана и насилия. Проститутки, или говоря терминами IOM, «работницы сферы сексуальных услуг», публичные дома, дома, дома, дома, девицы, мадам, - их у нас называют «бандерша» или «мама Роза», - в окружении своих девиц, лачуги, трущобы, мусорные свалки, грязь вокруг, бедность и нищета.

- Он очень доволен. Будешь послушной и умелой, я позабочусь о тебе.
- Да, мадам.
- Будешь работать с самыми лучшими клиентами. Завтра приедет Большой Шаукат.
- Спасибо, мадам.

Я продолжал листать книгу. Уличные проститутки, трансвеститы, наводящая марафет перед зеркалом к началу работы женщина, процесс ловли клиента, договаривающиеся стороны в переулке, уродливые и красивые тела, циничные лица, эротичные позы, циничные отношения, нищета, беспросветная нужда, голод, рослый и сытый белый человек, европеец-педофил, встречающий своего малолетнего сексуального партнера-тайца около школы – фото скрытой камерой, из машины. Грязь, грязь, повсюду грязь, физическая и нравственная, продажный секс в наиболее отталкивающей форме. Перевернув очередную страницу книги, я увидел очередную фотографию. Мужчина и женщина. Они стояли, прислонившись к стене домика в трущобах, спрятавшись под навесом крыши от проливного дождя. Фотограф, - судя по снимку, подлинный мастер своего дела, настоящий художник, - хорошо снял их, схватил момент. На фотографии, сделанной, видимо, с крыши или веранды соседнего дома, хорошо были видны струи этого дождя, его перекинутая через ее плечо и свисающая вниз рука. Надпись под фото гласила - A young girl shares a moment of intimaсy with one of her regular clients, что приблизительно можно перевести как «Молодая женщина в интимный момент с одним из своих постоянных клиентов». Ничего интимного в том смысле, в котором это слово упоребляется, в фото не было, просто стоящие рядом, полуобнявшись, как бы в задумчивости, мужчина и женщина. Я несколько задержался, рассматривая эту фотографию и стал листать дальше.

Снова проститутки, мадам, сутенеры, снятые скрытой камерой, задержанный полицейскими сутенер на допросе, траффикер в наручниках, полицейские во время облавы, старый сутенер, избивающий свою подопечную, окровавленный труп проститутки, чем-то не угодившей своему боссу на задворках квартала красных фонарей, женщина лет тридцати со своим бойфрендом и сыном, две улыбающиеся в объектив подружки по несчастью, снова проститутки, размалеванные лица, глаза женщин, привыкших ко всему, страшные опустошенные глаза без воли и надежды, снова безразличные или ухмыляющиеся лица и так до конца.

- Не бей ее! Ты что, не видишь? Она в горячке, не может работать.
- Молчи, шлюха! А ты, подзаборная, не принесешь двадцать долларов вечером, отрежу тебе сосок. Сначала левый, а через пару дней правый. Поняла?
- Мама!.. Я хочу умереть. Как я хочу умереть! Боже, как я хочу умереть!
- Заткнись, сука! Умрешь, когда я захочу, а не ты! Ясно?!

Даже я, привычный ко многим тяжелым сценам и историям в силу своей профессии человек, с тяжелым сердцем захлопнул книгу. Пришел наш респондент, я взял у него интервью, потом мы долго беседовали о траффикинге.

Однако та фотография напомнила о себе – что-то было в ней, что цепляло сердце, брало за душу, тянуло посмотреть снова. Фотография непонятным образом притягивала меня. Надо было уходить, однако вместо этого я, заново раскрыв и перелистав книгу, нашел ее. Черно-белое фото, сделанное за несколько тысяч километров, на окраине далекого городка на юге Азии. Ну что в ней такого, чем она отличается от сотни подобных, - чем-то лучше, чем-то хуже, - фотографий этой книги? Я внимательно всматривался в непроницаемые для нас лица с широкими скулами и раскосыми глазами, пытаясь разгадать секрет, даже тайну. На фотографии были видны стена одноэтажной лачуги с облупившейся штукатуркой и крыша из кривых, кое-как скрепленных гофрированных листов, свисающие оборванные провода и пустая бельевая веревка, полуоткрытая дверь соседней хибары в трущобах, мусор на земле и струи тропического дождя, его рука, перекинутая через ее плечо и безвольно свисающая вниз, ее рука, обнимающая его за талию, замкнутое и меланхоличное выражение их лиц. Они были где-то далеко от этого места, внутри себя, в своем мире. Два худеньких тела, два человека, прижавшихся друг к другу в бессильной попытке отгородиться, убежать от этого жестокого и враждебного, враждебного мира. Пышная тропическая природа где-то рядом, - ее не видно, но она угадывается, - и ужасающая бедность, нищета людей, придавленных жизнью. Нет, это были не просто проститутка и ее постоянный клиент, как гласил текст под фотографией. Автор текста, составитель и редактор книги ошибались. Конечно, они верно подметили социальное положение людей, правильно отметили регулярное посещение этим клиентом одного и того же публичного дома, его постоянный выбор одной и той же проститутки, ее привязанность к нему. Однако они не увидели за деревьями леса, не заметили главного.

- Когда ты принесешь мадам остальные полторы тысячи, милый?
- Нескоро. Прости. Очень нескоро.
- Почему?!
- Зафарулла вернулся без денег и без товара…

Я рассматривал фотографию, как завороженный. Да, точно, автор и редактор ошиблись. Не ошибся лишь фотограф, он показал то, что увидел, не комментируя, не пытаясь обобщать - мысль изреченная есть ложь. Это были не просто проститутка и ее клиент в «a moment of intimaсy». Точнее, что с того, что это были проститутка и ее постоянный клиент? Главным было не это. Прежде всего это были мужчина и женщина. Мужчина и женщина, которым было хорошо вдвоем, пусть даже так, которым ничего больше не было нужно. Это была любовь…

Рассказ отражает точку зрения автора