Yanvar 19, 2014

Радио Свобода - о В.И.Ленине

Фрагмент обложки книги Луиса Фишера "Жизнь Ленина"

В эмиграции не бывает победителей. Все в равной степени – политически проигравшие. Но у каждого, как всегда, своя репутация. На кадете Павле Милюкове, например, стояло несмываемое клеймо человека, "погубившего Россию". Как результат – несколько покушений со стороны монархистов, одно из которых, как известно, закончилось смертью Набокова-старшего.

Именем Александра Керенского (трудовика эсеровской масти) в эмиграции буквально пугали детей, переходили, завидев его в Берлине или Париже, на другую сторону улицы. И все это – задолго до войны. Что же говорить о послевоенном репутационном раскладе.

Русская эмиграция в конце 1940-х годов была исключительно пестра. Кого здесь только не было! И перемещенные лица (ди-пи), впервые увидевшие Европу после безвылазной бухгалтерской работы где-нибудь в Хацапетовке, и благообразные профессора математики и биологии из Риги и Ленинграда, и потрепанные остатки артистических бригад из Москвы, и все воинские чины и звания, и писатели с художниками, и, конечно, авантюристы, провокаторы и господа из ведомств, именуемых тайными.

Бавария стала политическим муравейником, где число карликовых партий, движений и групп приближалось к числу самих беженцев. Нью-Йорк в этом отношении оставался гораздо более солидным и степенным. Здесь уже царили российские социал-демократы, – к ним с начала 1940-х привыкли, они худо-бедно устроились, подтянули свой английский язык и вызывали у американцев куда большее понимание, нежели какие-то далекие, плохо одетые советские граждане в Мюнхене, Регенсбурге и Фюссене – с полузатравленным взглядом и малоубедительными удостоверениями личности.

В 1947-48 году практически всем западным аналитикам стала понятна неизбежность Третьей мировой. Сталин захватывал в Восточной Европе плацдарм за плацдармом: сфальсифицированные выборы в Польше, похищения в Австрии, коммунистический переворот в Чехословакии, подкуп и запугивание лидеров, расправа с упрямыми и гордыми. Бывших советских граждан выкрадывали даже на улицах послевоенного Парижа. Борьба против советской экспансии становилась делом жизни и смерти целого континента, но какими средствами?

Понимание того, что радио дешевле пушек, наступило быстро. Вставала важнейшая задача – убедить распропагандированное советское население в том, что Америка первой свою бомбу не сбросит. Однако со слушателями за "железным занавесом" надо было уметь разговаривать. Поэтому к микрофону следовало приглашать людей ярких, умеющих говорить рельефно и по делу. Радио Свобода с первых же своих дней складывалось как радио писательское, литературное. Ветераны вспоминают, что при приеме на работу они весело выбирали себе статус в анкете: все не склонные к сочинительству шли у американцев как "техники", все стучащие на машинке – как writers.

Азам пропаганды на станции учили с первого дня. Чтобы заставить себя слушать, вызывать доверие, писатель, политик, даже простой диктор должны были не вещать, не клеймить, а мягко делиться своим беспокойством. То есть поступать не так, как Ленин.

Сойдите с мысленной трибуны, вообразите себе слушателя в квартире или на даче, не поучайте и не призывайте, станьте гостем в доме. Кроме того, для успешных выступлений нужны были люди, которые в сознании слушателей связывались бы с прошлым страны.

Американское начальство поначалу не верило (но эмигранты вскоре убедили в этом), что старый российский порядок для аудитории по-прежнему во многом привлекателен. Построенные дедами и прадедами города, почти вся окружавшая материальная культура, вся литературная, художественная и музыкальная классика служили залогом того, что Россия была могучей державой. Только в 1917-м нечаянно свернула с истинного пути. Вот этот момент неверного поворота и надо было использовать в передачах.

Не каждый эмигрант подходил для решения этих задач. К микрофону не подпускались сытые, вальяжные, сделавшие неправедную карьеру при царе, монархисты, черносотенцы, сторонники военной диктатуры, олигархического правления или расчленения страны – в свободовских программах вы таких не найдете. Не будет там, как ни странно, и грубых антисоветских выпадов, вообще подрыва государственного порядка.

Радио Свобода (до середины 1959-го – "Освобождение") критиковало политику, но не структуру советского строя. А значит, программы не поручались оголтелым политиканам, каких в эмиграции было множество. Недавние селькоры из Бахмучанска и Новомиргорода строчили решительные заявления на радио с требованиями отозвать, покарать и вывести на чистую воду. Один из эмигрантов явился в редакцию с идеей: изловить бывшего прокурора (а в ту пору – советского представителя в ООН) Андрея Вышинского, отбуксировать его в нейтральные воды и там предать строжайшему и неподкупному суду. Другой посреди записи вбегал в студию и вырывал из рук диктора страницы с последними известиями: в них не была отражена позиция его политической группы.

Получалось, что наиболее спокойные, адекватные и договороспособные находились в старом социал-демократическом секторе, то есть были меньшевиками. А нет, так эсерами. И вот, поди ж ты, практически все они знавали в свое время Владимира Ильича. Не надо, разумеется, идеализировать их собственные взаимоотношения: они по многу лет вели нескончаемые споры о далеком проигранном прошлом, не приходя ни к какому единству. Но во взглядах на современную им Россию у них было много общего. А главное, что их социалистические взгляды заметно в изгнании европеизировались, стали куда более умеренными, и дух насилия не витал более над их эмигрантскими программами. Словом, с американской точки зрения, они были наиболее привлекательными радиосотрудниками.

Надо сказать вот еще о чем. Радио Свобода ставило задачей переубедить не правящую советскую верхушку, а простой народ. Верхушка – что? – профессиональные карьеристы, циничные чиновники, молчалины и молчальники. Этих было не прошибить, и не стоило тратить на них силы. Не существовало для радиовещания и сельской аудитории – ни по культурным причинам, ни тем более по техническим: коротковолновых приемников в деревне не было. Оставался городской, образованный контингент, умеющий слышать и осмыслять. С ним и предстояло работать. Но эти люди не были знакомы с новейшими политическими фигурами, оказавшимися за границей, да еще на территории недавнего врага – в Германии. А меньшевики, эсеры воспринимались мягче: как политические жертвы родных властей. Народ русский жертв любит. К тому же социал-демократы не били наотмашь, а во многие обстоятельства умели войти: как-никак тоже марксисты.

Не удивительно, что к одной из программ привлекли однажды вдову Троцкого Наталью Седову. Лечили подобное подобным. Она, кстати, нападала не на Ленина, а на Сталина. Ленинская тема присутствовала на Радио Свобода всегда – с самого первого эфирного дня, когда ведущие рассказывали о Кронштадтском восстании. По существу, за что ни возьмись, все в советской жизни упиралось в Ильича или его наследие: голод и НЭП, расстрелы и высылки, образование и цензура, национализация и революционное движение. Но были, конечно, и особые дни, когда социалисты-ветераны были в повышенной цене. И, оставаясь в рамках приличий, они на своего Ленина красок не жалели. В эти дни Ильич принадлежал им безраздельно.

Вот что рассказывал у микрофона член ЦК РСДРП меньшевик Рафаил Абрамович:

Ленин всегда поддерживал фикцию коллективного руководства, но когда он был хозяином партии, он был фактическим ее хозяином. Его так и называли – хозяин

Я вступил в партию в 1899 году, значит, через год после образования РСДРП. Конечно, я тогда был еще совсем молодым человеком, но через четыре года стал уже членом Центрального комитета, и затем там, в этом Центральном комитете, не только с Лениным, но и с другими старыми большевиками, с Троцким, со всеми ними мы были в одном Центральном комитете. Тогда еще жили Плеханов и Аксельрод, и Вера Засулич, и Лев Дейч, и целый ряд других старых революционеров. Вот мы все вместе работали до 1903 года. В 1903 году, на Втором съезде, наши линии разошлись, Ленин и некоторые его друзья настаивали на том, что нужно действовать методами диктатуры внутри партии и вне партии. Мы на это не пошли. Но в течение нескольких лет мы пытались поддерживать единство, надеясь на какое-то примирение. В 1912 году наши линии окончательно разошлись. <...> Ленин всегда поддерживал фикцию коллективного руководства, но когда он был хозяином партии, он был фактическим ее хозяином. Его так и называли – хозяин. <...> Он был марксист какой-то особенный. Он был конечно, марксист, по крайней мере, в этот период. Доказывал, как мы все, что в России социалистическая революция невозможна, что перескочить прямо из царизма в социализм нельзя, что нужен период демократического развития, развития индустрии капиталистической, развития классов, науки, образования, культуры, индустрии, сельского хозяйства, но все это он забыл в 1917 году, когда перед ним стал соблазн возможности захватить власть и действовать методом насилия. Этому соблазну он поддался, он пошел по этому пути. С последствиями, гибельность которых для человечества сейчас даже уже невозможно исчислить.

Понятно, что человек с такой биографией и таким опытом ориентировался в истории революции как у себя дома. И послушать его по радио в конце 50-х было очень экзотично. Или вот эсер Марк Вишняк, секретарь Всероссийского Учредительного собрания. Слушатели в Советском Союзе воспринимали драматические события тех лет как чуть ли не античную историю, а из радиоприемника до них доходил голос живого участника событий.

Когда18 января 18-го года Учредительное собрание открылось и большевики оказались в нем в меньшинстве, получив примерно одну четверть поданных голосов, Ленин немедленно Учредительное собрание разогнал

В течение всей Февральской революции большевики не переставали обвинять Временное правительство, будто оно саботирует и затягивает выборы в Учредительное собрание. Когда же 18 января 18-го года Учредительное собрание открылось и большевики оказались в нем в меньшинстве, получив примерно одну четверть поданных голосов, Ленин немедленно Учредительное собрание разогнал. Решение это далось ему нелегко. Ближайший к Ленину человек в те дни – Бонч-Бруевич – так описывает Ленина в заседании Учредительного собрания: “Владимир Ильич волновался и был мертвенно бледен, как никогда. В этой совершенно белой бледности лица и шеи его голова казалась еще больше, глаза расширились, он сел, сжал судорожно руки и стал обводить пылающими, сделавшимися громадными глазами всю залу от края и до края”. Матрос Железняков – анархист-коммунист – по инструкции, полученной им от комиссара по морским делам Дыбенко, потребовал, чтобы все присутствующие покинули помещение. В это время большевики и левые эсеры из Таврического дворца уже ушли, объявив собрание контрреволюционным. Позднее непосредственные герои разгона Учредительного собрания были расстреляны советской властью. Матрос Железняков – за бандитизм, хотя позже большевики и включили его в число героев Гражданской войны, а Дыбенко – как врага народа, за фашизм и измену во время сталинской чистки маршалов и генералов. Но факт разгона первого за тысячелетие русской истории Собрания, избранного свободным волеизъявлением народа на основе всеобщего, равного и прямого голосования, увы, остался.

Не меньшим акустическим чудом были и устные воспоминания секретаря Исполкома Коминтерна Анжелики Балабановой. О тайном смысле этой ленинской организации она вспоминала в нашем эфире так:

Ленин очень часто, к сожалению, выбирал людей не в силу их качеств, а в силу их недостатков, потому что эти недостатки лишали их возможности каким бы то образом не покоряться ему

Каждый раз, когда Ленин соприкасался лично с кем-нибудь, например, главным образом, с его возможными сотрудниками, с членами движения, первый критерий был – может ли этот человек оказаться полезным движению. И тут же, конечно, он подразумевал, что этот человек будет подчиняться его роли, что у него не будет индивидуального отношения к вопросам, а что он беспрекословно будет идти по линии ЦК. <...> В основании этой новой организации (Коминтерна — Ив.Т.) было проведение той линии, которую Ленин уже проводил уже в эмиграции и после Октябрьской революции. То есть – раскол, то есть – создание во всех странах маленьких групп, которые бы беспрекословно повиновались большевистским указаниям. Все то, что делали большевики, все это вело к расколу, они прямо раскалывали путем клеветы, путем подкупов. Так что они разделили пролетариат, и с этим приходится еще до сегодняшнего дня расплачиваться. <...> Я думаю, что отношение Ленина к людям может быть сравнено с отношением, скажем, владетелей фабрики к бастующим рабочим. Конечно, когда на фабрике объявляется забастовка, то владетели и управляющий больше всего ценят тех рабочих, которые поддаются соблазну и которые не соблюдают законов солидарности по отношению к товарищам. Он очень часто, к сожалению, выбирал людей не в силу их качеств, а в силу их недостатков, потому что эти недостатки лишали их возможности каким бы то образом не покоряться ему. Он не отдавал себе отчета в том, что применение принципа “цель оправдывает средства” деморализирует людей, и что те самые люди, на которых он рассчитывал для осуществления своей цели, уже являлись совершенно другими ввиду того, что они привыкли применять вот эти пагубные принципы.

Хорошо знал Ленина и его бывший соратник, поначалу большевик, затем меньшевик и ликвидатор Николай Вольский (Валентинов). Я не нашел в архиве Свободы его собственного голоса, но дикторы цитировали его обильно. Да и как не цитировать такие характеристики:

В полосу одержимости перед глазами Ленина – только одна идея, ничего иного, одна в темноте ярко светящаяся точка, а перед нею – запертая дверь, и в нее он ожесточенно, исступленно колотит, чтобы открыть или сломать

Для Ленина характерны были два психических состояния. Это состояние ража, бешенства, неистовства, крайнего нервного напряжения. И следующее за ним – состояние изнеможения, упадка сил, явного увядания и депрессии. В нормальном состоянии Ленин тяготел к размеренной, упорядоченной жизни без всяких эксцессов, он хотел, чтобы она была регулярной, с точно установленными часами пищи, сна, работы, отдыха. Это равновесие, это нормальное состояние бывало только полосами, иногда очень кратковременными. В полосу одержимости перед глазами Ленина – только одна идея, ничего иного, одна в темноте ярко светящаяся точка, а перед нею – запертая дверь, и в нее он ожесточенно, исступленно колотит, чтобы открыть или сломать. В его боевых кампаниях врагом мог быть вождь народников Михайловский, меньшевик Аксельрод, партийный товарищ Богданов, давно умерший, никакого отношения к политике не имеющий цюрихский философ Авенариус. Он бешено их всех ненавидит, хочет им дать в морду, налепить бубновый туз, оскорбить, затоптать, оплевать.

С такими историческими свидетелями американцам не было нужды выдумывать и клеветать, достаточно – транслировать правду. Пригласи ленинских знакомых и sim pobedishy.

Радио Свобода

Keçid linkləri

Bizi izlə

Радио Азадлыг

Радио Свобода - о В.И.Ленине

Bütün xəbərləri izləyin

Как украинские "беркутовцы" с Майдана стали ОМОНом с Тверской

Первый канал с реальной картинкой

Имидж – все. Почему азербайджанские правозащитники и независимые журналисты попадают в тюрьму

Настоящее Время. 3 мая

Домик у океана. Как выглядит вилла для Людмилы Путиной – репортаж с юга Франции

Настоящее Время. 27 апреля

Настоящее Время. 20 апреля

Страна самых высокопоставленных телеведущих. Почему политики захватили телеэфир Украины

Настоящее Время. 19 апреля

Настоящее Время. 18 апреля

Настоящее Время. 12 апреля

Погром в темноте: в Бишкеке под покровом ночи неизвестные на тракторе снесли три десятка частных домов

Настоящее Время. 11 апреля

Как живет город, который его жители никогда не видели. Неизвестная Россия

"Наш дурдом голосует за Путина": в Казани прошел арт-пикет "Открытой России"

Генерал Флинн не сообщил о выплатах, полученных от российских компаний

В Сербии выбирают нового президента

В Армении проходят парламентские выборы

По делу о коррупции арестована бывший президент

В Парагвае протестующие подожгли Конгресс

В Баку ожидается дождь

Снижен тариф на проезд на скоростном поезде Баку-Тбилиси-Баку

Режим прекращения огня нарушен 155 раз

Кандидат в президенты Франции Франсуа Фийон назвал Россию «опасной страной»

Горит торговый центр 'Бина'